Тема, которую я затронул в своей прошлой рассылке, оказалась настолько интересной не только для меня, что я вынужден снова к ней вернуться. Тем более, что в личной переписке, последовавшей за рассылкой, я невольно исказил некоторые факты (впрочем, это искажение весьма симптоматично). Сегодня я постараюсь исправить свою ошибку.
Матерал о лингвистических парадигмах, который предлагается на сайте вашему вниманию, был подготовлен уже давно, но выкладывать его я не спешил по целому ряду причин. Тем не менее, я думаю, что он будет очень полезен многим.
Если говорить о концепции И.П. Сусова, то стоит отметить, что не совсем правомерно объединение в единую парадигму функциональный подход к языку и подход антропоцентрический. Возможно, дело здесь в толковании терминов. Действительно, когда мы говорим о прагматике, о функционировании языка, мы рано или поздно выходим на человека. Язык без человека не существует, поэтому такой переход закономерен - с этим я не спорил и не спорю. Иное дело, какой багаж знаний у нас, когда мы начинаем исследовать человека говорящего. Здесь возможны два подхода.
Первый - мы делаем человека объектом исследования и изучаем язык и речь с постоянной оглядкой на то, что язык используется человеком. Например, рассматриваем гендерный аспект: результат интересен - выясняется, что мужчины и женщины говорят по-разному. Впрочем, это было бы очевидно, иди мы не от человека, а от языка (второй подход). Уже одно то, что в общем лексиконе развитого языка 500-600 тысяч слов, а средний человек использует в своей речи до 10-20 тысяч слов, должно наводить на мысль, что совокупность слов, входящих в тот или иной идиолект, не случайна, а подчинена каким-то закономерностям.
Конечно, в любом случае мы выходим за пределы лингвистики (в настоящем случае, в область антропологии и психологии, поскольку нам необходимы критерии для деления людей на группы), но вот что важно: результаты исследования - при внешней идентичности различны! При антропоцентрическом подходе, мы рассматриваем человека, а не язык. Обращение к анализу текстов здесь лишь одна из необходимых процедур для обоснования тезиса о существовании различий между мужчинами и женщинами. При подходе от языка мы получаем совершенной другой вывод: мы приходим к пониманию того, от чего зависит наполнение того или иного идиолекта, что позволяет в дальнейшем выйти на осмысление таких понятий, как языковая личность (где идиолект - одно из ключевых понятий) и языковая картина мира (если мы воспринимаем мир через слово, идиолект - это та призма, через которую мы видим мир).
Вернемся к разграничению антропоцентрического и функционального подходов. Если с первым все ясно (о нем сейчас много говорится), то второй требует осмысления. Функциональный подход, как мне представляется, это представление о языке как совокупности потенций, которые раскрываются (реализуются) в речи. И раскрываются они не потому что их использует человек, а потому что они не могут не раскрыться при говорении. Рассмотрим пример. Поскольку мне очень интересно соотношение имплицитного и эксплицитного в тексте, я позволю себе смоделировать соответствующую ситуацию. Допустим, мы научили попугая говорить фразу "Меняй деньги на рубли!" Попугай вряд ли понимает, что говорит, он просто воспроизводит заученную фразу. Теряется ли скрытый смысл (рубли не деньги)? Отнюдь.
Впрочем, пример, приведенный мной, - в большей мере провокация, чем иллюстрация, поскольку попугай в данном случае выступает в роли носителя информации и ничем не отличается от листа бумаги, на котором мы записали ту же фразу и показали кому-нибудь. Тем не менее, вот что интересно: скрытый смысл проявляется не от того, что его использует человек, а из-за неких характеристик языковых единиц. В приведенном выше высказывании соположены гипоним и гипероним. Подобное соположение всегда создает подтекст, аналогичный приведенному.
Любая попытка понять, что же такое есть в природе языке, что приводит к таким результатам в процессе коммуникации, - это, по моему мнению, и есть то, что следует называть функциональным подходом в лингвистике.
Предвижу критику своей позиции, поскольку в идеале необходимо разумное сочетание обеих позиций: как подхода от человека, так и подхода от языка. Плюс ко всему, чтобы избежать релятивизма, надо учитывать также роль контекста (среды и ситуации). Но это только в идеале. На деле выдержать такой баланс довольно сложно (и едва ли осуществимо): все-таки доминирует одна из обозначеных позиций. Причина проста: любое научное построение - это анализ действительности. Мы делим реальность на части (элементы), устанавливаем связи между ними. Мир для ученого (да и для любого человека, хотя в меньшей степени) дискретен, тогда как на деле он непрерывен.
Подводя итоги вышесказанному, я еще раз хотел бы отметить, что я ни коим образом не отрицаю каких-либо подходов к изучению языка. Однако, каждый из них имеет некие пределы, выйти за которые не представляется возможным.
Раздел: Заметки лингвиста | Добавлено 10 июня 2005 г.